Проблема героя времени

Категорія (предмет): Літературa

Arial

-A A A+

Введение

I. Проблема героя времени в русской литературе

1. Духовная драма русского европейца Евгения Онегина

Печорин — герой своего времени.

Cходство и различие образов Онегина и Печорина

III. "Евгений Онегин" и "Герой нашего времени" — лучшие художественные документы своей эпохи

Вывод

Литература

Введение

Проблема героя времени всегда волновала, волнует и будет волновать людей. Её ставили писатели-классики, она актуальна и до сих пор эта проблема интересовала и волновала меня с тех самых пор, когда я впервые открыла произведения Пушкина и Лермонтова. Вот почему я решила обратиться к этой теме в моей работе. Роман А.С.Пушкина в стихах "Евгений Онегин" и роман Лермонтова "Герой нашего времени" — вершины русской литературы первой половины 19 века. В центре этих произведений люди, стоящие по своему развитию выше окружающего их общества, но не умеющие найти применение своим богатым силам и способностям. Поэтому таких людей называют "лишними". И цель моей работы показать типы «лишних людей» на образах Евгения Онегина и Григория Печорина, так как они являются наиболее характерными представителями своего времени. Одним из заданий, которое я ставлю перед собой – это раскрыть сходство и различие Онегина и Печорина, ссылаясь при этом на статьи В.Г.Белинского.

І. Проблема героя времени в русской литературе

Онегин — типичная фигура для дворянской молодежи 20-х годов 19 века. Еще в поэме "Кавказский пленник" А.С.Пушкин ставил своей задачей показать в герое "ту преждевременную старость души, которая стала основной чертой молодого поколения". [14, 167 ] Но поэт, по его же собственным словам, не справился с этой задачей. В романе "Евгений Онегин" эта цель была достигнута. Поэт создал глубоко типический образ.

М.Ю.Лермонтов — писатель "совсем иной эпохи", несмотря на то, что с Пушкиным их разделяет десятилетие.

Годы жестокой реакции сделали свое дело. В его эпоху невозможно было преодолеть отчуждение от времени, вернее, от безвременья 30-х годов.

Лермонтов видел трагедию своего поколения. Это нашло свое отражение уже в стихотворении "Дума":

Печально я гляжу на наше поколенье!

Его грядущее — иль пусто, иль темно,

Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

В бездействии состарится оно… [3, 34]

Эта тема была продолжена М.Ю. Лермонтовым в романе "Герой нашего времени". Роман “Герой нашего времени” был написан в 1838-1840 годах XIX века. Это была эпоха жесточайшей политической реакции, наступившей в стране после поражения выступления декабристов. В своем произведении автор воссоздал в образе Печорина, главного героя романа, типичный характер 30-х годов XIX века.

ІІ. Типы лишних людей в романах Пушкина и Лермонтова

С типом "лишнего человека" связывалось в первой трети XIXвека представление о "герое времени". Она претерпело ряд трансформаций, не утратив главной сути, которая заключается в том, что герой всегда являлся носителем духовной идеи, а Россия как сугубо материальное явление не могла принять лучшего из своих сынов. Это противоречие духа и быта становится определяющим в конфликте героя и родины. Россия может предложить герою только материальное поприще, карьеру, что абсолютно не интересует его. Будучи оторванным от материальной жизни, герой не может укорениться на родине, чтобы воплотить свои высокие замыслы по ее преобразованию, и это порождает его скитальчество, неприкаянность. Тип "лишнего человека" в русской литературе восходит к романтическому герою. Характерная черта романтического поведения — сознательная ориентация на тот или иной литературный тип. Романтический молодой человек обязательно ассоциировал себя с именем какого-либо персонажа из мифологии романтизма: Демона или Вертера, героя Гете, трагически влюбленного и кончившего самоубийством юноши, Мельмота — таинственного злодея, демонического соблазнителя или Агасфера, Вечного Жида, надругавшегося над Христом во время его восхождения на Голгофу и за то проклятого бессмертием, Гяура или Дон-Жуана — романтических бунтарей и скитальцев из поэм Байрона.

Глубинный смысл и характеристика типа "лишнего человека" для русского общества и русской литературы николаевской эпохи, вероятно, наиболее точно определил А.И.Герцен, хотя это определение и остается пока в "запасниках" литературоведения. Говоря о сущности Онегина и Печорина как "лишних людей" 20-30-х годов XIXвека, Герцен сделал замечательно глубокое наблюдение: "Печальный тип лишнего … человека — только потому, что он развился в человеке, являлся тогда не только в поэмах и романах, но на улицах и в гостиных, в деревнях и городах". [6, 45]

Духовная драма русского европейца Евгения Онегина

Роман А. С. Пушкина “Евгений Онегин” является едва ли не величайшим произведением первой половины девятнадцатого века. Этот роман — одно из самых любимых и в то же время сложнейших произведений русской литературы. Его действие разворачивается в 20-е годы XIX века. В центре внимания — быт столичного дворянства эпохи духовных исканий передовой дворянской интеллигенции.

Онегин — современник Пушкина и декабристов. Онегиных не удовлетворяет светская жизнь, карьера чиновника и помещика. Белинский указывает на то, что Онегин не мог заняться полезной деятельностью "по некоторым неотвратимым и не от нашей воли зависящим обстоятельствам", [10, 51] то есть из-за общественно-политических условий. Онегин, "страдающий эгоист", — все же незаурядная личность. Поэт отмечает такие его черты, как "мечтам невольная преданность, неподражаемая странность и резкий охлажденный ум".[4, 23] По словам Белинского, Онегин "был не из числа обыкновенных людей". [10, 54] Пушкин подчеркивает, что скука Онегина происходит оттого, что у него не было общественно — полезного дела. Русское дворянство того времени было сословием земле- и душевладельцев. Именно владение поместьями и крепостными крестьянами было мерилом богатства, престижа и высоты общественного положения. Отец Онегина "давал три бала ежегодно и промотался наконец" [4, 14], а сам герой романа после получения наследства от "всех своих родных" сделался богатым помещиком, он теперь:

Заводов, вод, лесов, земель

Хозяин полный … [4, 15]

Но тема богатства оказывается связанной с разорением, слова "долги", "залог", "заимодавцы" встречаются уже в первых строках романа. Долги, перезакладывание уже заложенных имений было делом не только бедных помещиков, но и многие "сильные мира сего" оставляли потомкам огромные долги. Одной из причин всеобщей задолженности было сложившееся в царствование Екатерины IIпредставление о том, что "истинно дворянское" поведение заключается не просто в больших тратах, а в тратах не по средствам.

Именно в то время, благодаря проникновению из-за границы различной просветительской литературы, люди стали понимать пагубность крепостнического ведения хозяйства. Из числа таких людей был и Евгений, он "читал Адама Смита и был глубокий эконом". [4, 17] Но, к сожалению, таких людей было немного, и основная часть их принадлежала к молодежи. И поэтому, когда Евгений " ярем … барщины старинной оброком легким заменил ",

… В своем углу надулся,

Увидя в этом страшный вред,

Его расчетливый сосед. [4, 21]

Причиной образования долгов было не только стремление "жить по-дворянски", но и потребность иметь в своем распоряжении свободные деньги. Эти деньги получали путем закладывания имений. Жить на средства, полученные при закладывании имения, и называлось жить долгами. Предполагалось, что на полученные деньги дворянин улучшит свое положение, но в большинстве случаев дворяне проживали эти деньги, тратя их на покупку или строительство домов в столице, на балы ("давал три бала ежегодно").[4, 18] Именно по этому, привычному, но ведущему к разорению пути и пошел отец Евгения. Не удивительно, что когда отец Онегина скончался, выяснилось, что наследство обременено большими долгами.

Перед Онегиным собрался

Заимодавцев жадный полк.[4, 19]

В этом случае наследник мог принять наследство и вместе с ним взять на себя долги отца или отказаться от него, предоставив кредиторам самим улаживать счета между собой. Первое решение диктовалось чувством чести, желанием не запятнать доброе имя отца или сохранить родовое имение. Легкомысленный же Онегин пошел по второму пути. Получение наследства было не последним средством поправить расстроенные дела. Молодость, время надежд на наследство, была как бы узаконенным периодом долгов, от которых во второй половине жизни следовало освободиться, став наследником "всех своих родных" или выгодно женившись.

Блажен…

Кто в двадцать лет был франт иль хват,

А в тридцать выгодно женат;

Кто в пятьдесят освободился

От частных и других долгов. [4,22]

Для дворян того времени военное поприще представлялось настолько естественным, что отсутствие этой черты в биографии должно было иметь специальное объяснение. То, что Онегин, как ясно из романа, вообще никогда нигде не служил, делало юношу белой вороной в кругу современников. Это отражало новую традицию. Если раньше отказ от службы обличали как эгоизм, то теперь он приобрел контуры борьбы за личную независимость, отстаивание права жить независимо от государственных требований. Онегин ведет жизнь молодого человека, свободного от служебных обязанностей. Такую жизнь в то время могли себе позволить лишь редкие молодые люди, чья служба была чисто фиктивной. Возьмем такую деталь. Заведенный Павлом Iпорядок, при котором все чиновники, включая самого императора, должны были рано ложиться и рано вставать, сохранился и при Александре I. Но право вставать как можно позже явилось своего рода признаком аристократизма, отделявшим неслужащего дворянина не только от простонародья, но и от деревенского помещика. Мода вставать как можно позже восходила к французской аристократии "старого дореволюционного режима" и была занесена в Россию эмигрантами.

Утренний туалет и чашка кофе или чаю сменялись к двум-трем часам дня прогулкой. Излюбленными местами гуляний петербургских франтов были Невский проспект и Английская набережная Невы, именно там Онегин и гулял: "Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар". [4, 20]. Около четырех часов пополудни наступало время обеда. Молодой человек, ведущий холостой образ жизни, редко содержал повара и предпочитал обедать в ресторане.

Послеобеденное время молодой франт стремился "убить", заполнив промежуток между рестораном и балом. Такую возможность давал театр, он был не только местом художественных зрелищ и своеобразным клубом, где происходили светские встречи, но и местом любовных интриг:

Театр уж полон; ложи блещут;

Партер и кресла — все кипит;

В райке нетерпеливо плещут,

И, взвившись, занавес шумит.

….

Все хлопает. Онегин входит,

Идет меж кресел по ногам,

Двойной лорнет скосясь наводит

На ложи незнакомых дам. [4, 22]

Бал имел двойственное свойство. С одной стороны, был областью непринужденного общения, светского отдыха, местом, где ослаблялись социально-экономические различия. С другой стороны, бал был местом представительства различных общественных слоев.

Устав от городской жизни, Онегин поселяется в деревне. Важным событием в его жизни стала дружба с Ленским. Хотя Пушкин отмечает, что они сошлись "от делать нечего". Это, в конце концов, привело к дуэли.

В то время люди по-разному смотрели на дуэль. Одни считали, что дуэль, несмотря ни на что, — это убийство, а значит, варварство, в котором нет ничего рыцарского. Другие — что дуэль — средство защиты человеческого достоинства, поскольку перед лицом поединка оказывался равен и бедный дворянин, и любимец двора.

Такой взгляд не был чужд и Пушкину, как показывает его биография. Дуэль подразумевала строгость соблюдения правил, что достигалось обращением к авторитету знатоков. Такую роль в романе играет Зарецкий. Он, "в дуэлях классик и педант", вел дело с большими упущениями, вернее, сознательно игнорируя все, что могло устранить кровавый исход. Еще при первом посещении он был обязан обсудить возможность примирения. Это входило в его обязанности секунданта, тем более, что кровной обиды нанесено не было и всем, кроме 18-летнего Ленского, было ясно, что дело заключается в недоразумении. Онегин и Зарецкий нарушают правила дуэли. Первый — чтобы продемонстрировать свое раздраженное презрение к истории, в которую он попал против своей воли, в серьезность которой все еще не верит, а Зарецкий потому, что видит в дуэли забавную историю, предмет сплетен и розыгрышей. Поведение Онегина на дуэли неопровержимо свидетельствует, что автор хотел сделать его убийцей поневоле. Онегин стреляет с дальней дистанции, сделав только четыре шага, причем первым, явно не желая попасть в Ленского. Возникает, однако, вопрос: почему все-таки Онегин стрелял в Ленского, а не мимо? Основным механизмом, при помощи которого общество, призираемое Онегиным, все же властно управляет его поступками, является боязнь быть смешным или сделаться предметом сплетен. В онегенскую пору нерезультативные дуэли вызывали ироническое отношение. Человек, выходивший к барьеру, должен был проявить незаурядную духовную волю, чтобы сохранить свое поведение, а не принять навязанные ему нормы. Поведение Онегина определялось колебаниями между чувствами, которые он испытывал к Ленскому, и боязнью показаться смешным или трусливым, нарушив правила поведения на дуэли. Что победило нам, известно:

Поэт, задумчивый мечтатель

Убит приятельской рукой! [4, 57]

Таким образом, можно сказать, что драма Онегина заключается в том, что он подменил реальные человеческие чувства, любовь, веру рациональными идеалами. Но человек не способен жить полной жизнью, не испытывая игры страстей, не ошибаясь, потому что ум не может заменить или подчинить себе душу. Для того чтобы человеческая личность развивалась гармонично, духовные идеалы должны стоять все же на первом месте.

Роман "Евгений Онегин" — того неисчерпаемый источник, рассказывающий о нравах и жизни того времени. Сам Онегин является истинным героем своего времени, и для того, чтобы понять самого его и его поступки, мы изучаем время, в которое он жил.

Главный герой романа “Евгений Онегин” открывает знаменательную главу в поэзии и во всей русской культуре. За Онегиным последовала целая вереница героев, названных впоследствии “лишними людьми”: лермонтовский Печорин, тургеневский Рудин и еще многие другие, менее значительные персонажи, воплощающие целый пласт, эпоху в социально-духовном развитии русского общества.

Печорин — герой своего времени

Печорин — образованный светский человек с критическим умом, неудовлетворенный жизнью и не видящий для себя возможности быть счастливым. Он продолжает галерею “лишних людей”, открытую Евгением Онегиным Пушкина. Белинский отмечал, что мысль изобразить героя своего времени в романе не принадлежит исключительно Лермонтову, так как в тот момент уже существовал “Рыцарь нашего времени” Карамзина. Белинский указывал также, что многим писателям начала XIX века приходила в голову такая мысль.

Печорин называется в романе “странным человеком”, так о нем говорят почти все остальные персонажи. Определение “странный” приобретает оттенок термина, за которым встает определенный склад характера и тип личности, и является более широким и емким, чем определение “лишний человек”. Подобного рода “странные люди” были и до Печорина, например в рассказе “Прогулка по Москве” и в “Очерке чудака” Рылеева.

Лермонтов, создавая “Героя нашего времени”, говорил, что ему “весело было рисовать портрет современного человека таким, каким он его понимает и нас то встречал” [6, 89]. В отличие от Пушкина, он сосредоточивает внимание на внутреннем мире своих героев и утверждает в “Предисловии к журналу Печорина”, что “история души человеческой, хотя бы и самой мелкой души, едва ли не интереснее и не полезнее истории целого народа”. [2, 13] Стремление раскрыть внутренний мир героя отразилось и на композиции: роман начинается как бы с середины повествования и последовательно доводится до конца жизни Печорина. Таким образом, читатель заранее знает, что “бешеная гонка” Печорина за жизнью обречена на неудачу. Печорин проделывает путь, который совершали его романтические предшественники, показывая тем самым несостоятельность их романтических идеалов.

Печорин — герой переходного времени, представитель дворянской молодежи, вступивший в жизнь после разгрома декабристов. Отсутствие высоких общественных идеалов — яркая черта этого исторического периода. Образ Печорина — одно из главных художественных открытий Лермонтова. Печоринский тип поистине эпохален. В нем получили свое концентрированное художественное выражение коренные особенности последекабристской эпохи, в которой, по словам Герцена, на поверхности, "видны балы только потери", внутри же "совершалась великая работа…. глухая и безмолвная, но деятельная и беспрерывная " [8, 98]. Вот это разительное несоответствие внутреннего — внешнему и в то же время обусловленность интенсивного развития духовной жизни запечатлены в образе — типе Печорина. Однако его образ значительно шире заключенного в нем в общечеловеческое, национальное — во всемирное, социально-психологическое в нравственно-философское. Печорин в своем журнале неоднократно говорит о своей противоречивой двойственности. Обычно эта двойственность рассматривается как результат полученного Печориным светского воспитания, губительного воздействия на него дворянско-аристократической сферы, переходного характера его эпохи.

Объясняя цель создания "Героя нашего времени", М.Ю. Лермонтов в предисловии к нему достаточно четко дает понять, чем для него является образ главного героя: "Герой нашего времени, милостивые государи мои, точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии". [2, 9] Автор поставил перед собой важную и сложную задачу, желая отобразить на страницах своего романа героя своего времени. И вот перед нами Печорин — поистине трагическая личность, молодой человек, страдающий от своей неприкаянности, в отчаянии задающий себе мучительный вопрос: "Зачем я жил? Для какой цели я родился?" [2, 114] В изображении Лермонтова Печорин — человек вполне определенного времени, положения, социально-культурной среды, со всеми вытекающими отсюда противоречиями, которые исследованы автором в полной мере художественной объективности. Это дворянин — интеллигент николаевской эпохи, её жертва и герой в одном лице, чья "душа испорчена светом". Но есть в нем и нечто большее, что делает его представителем не только определенной эпохи и социальной среды. Личность Печорина предстает в романе Лермонтова как неповторимо — индивидуальное проявление в ней конкретно-исторического и общечеловеческого, видового и родового. От своего предшественника Онегина Печорин отличается не только темпераментом, глубиной мысли и чувства, силой воли, но и степенью осознанности себя, своего отношения к миру. Печорин в большей степени, чем Онегин, мыслитель, идеолог. Он органично философичен. И в этом смысле он — характернейшее явление своего времени, по словам Белинского, " века философствующего духа".[10, 61] Напряженные раздумья Печорина, его постоянный анализ и самоанализ по своему значению выходят за пределы породившей его эпохи, имеют и общечеловеческое значение как необходимый этап в самопостроении человека, в формировании в нем индивидульно — родового, то есть личностного, начала.

В неукротимой действенности Печорина получила отражение другая важнейшая сторона лермонтовской концепции человека — как существа не только разумного, но и деятельного.

Печорин воплощает такие качества, как развитое сознание и самосознание, "полнота чувств и глубина мыслей", [10, 69] восприятие себя представителем не только наличного общества, но и всей истории человечества, духовно-нравственная свобода, деятельное самоутверждение целостного существа и т.п. Но, будучи сыном своего времени и общества, он несет на себя и их неизгладимую печать, сказывающуюся в видовом, ограниченном, а подчас и искаженном проявлении в нем родового. В личности Печорина наблюдается особенно характерное для социально неустроенного общества противоречие между его человеческой сущностью и существованием, по словам Белинского "между глубокостию натуры и жалкостию действия одного и того же человека". [10, 87] Однако, в жизненной позиции и деятельности Печорина больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Печатью мужественности, даже героизма, отмечено его ни перед чем не останавливающееся отрицание неприемлемой для него действительности; в протесте против которой он полагается только на собственные силы. Он умирает, ни в чем, не поступившись своими принципами и убеждениями, хотя и не совершив того, что мог сделать в иных условиях. Лишенный возможности прямого общественного действия, Печорин стремится, тем не менее, противостоять обстоятельствам, утверждать свою волю, свою "собственную надобность", вопреки господствующей "казенной надобности".

Лермонтов впервые в русской литературе вывел на страницы своего романа героя, который прямо ставил перед собой самые главные, "последние" вопросы человеческого бытия — о цели и смысле жизни человека, о его назначении. В ночь перед дуэлью с Грушницким он размышляет: "Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? Для какой цели я родился? А верно она существовала, и верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначения. Я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений, лучший цвет жизни". [2, 114] Жертвой своеволия Печорина становится Бэла, насильственно вырванная из ее среды, из естественного течения ее жизни. Погублена прекрасная в своей естественности, но хрупкая и недолговечная гармония неискушенности и неведения, обреченная на неизбежную гибель в соприкосновении с реальностью, хотя бы и "естественной" жизнью, а тем более со все более властно вторгающейся в нее "цивилизации".

В эпоху Возрождения индивидуализм был исторически прогрессивным явлением. С развитием буржуазных отношений индивидуализм лишается своей гуманистической основы. В России углублявшийся кризис феодально-крепостнической системы, зарождение в ее недрах новых, буржуазных отношений, победа в Отечественной войне 1812 года вызывали поистине возрожденческий подъем чувства личности. Но вместе с тем все это переплетается в первой трети XIXвека с кризисом дворянской революционности (события 14 декабря 1825 года), с падением авторитета не только религиозных верований, но и просветительских идей, что в итоге создавало питательную почву для развития индивидуалистической идеологии в русском обществе. В 1842 году Белинский констатировал: "Наш век … это век… разъединения, индивидуальности, век личных страстей и интересов (даже умственных) … ". [10, 50] Печорин со своим тотальным индивидуализмом и в этом отношении фигура эпохальная. Принципиальное отрицание Печориным морали современного ему общества, как и других его устоев, было не только его личным достоинством. Оно уже давно вызрело в общественной атмосфере, Печорин явился лишь наиболее ранним и ярким его выразителем.

Существенно и другое: индивидуализм Печорина далек от прагматического, приспособляющегося к жизни эгоизма. В этом смысле показательно сопоставление индивидуализма, скажем, пушкинского Германа из "Пиковой дамы" с индивидуализмом Печорина. Индивидуализм Германа основывается на стремлении во что бы то ни стало завоевать себе место под солнцем, то есть подняться на верхние ступени социальной лестницы. Он бунтует не против этого несправедливого общества, а против своего приниженного положения в нем, не соответствующего, как он полагает, его внутренней значимости, его интеллектуально-волевым возможностям. Ради завоевания престижного положения в этом несправедливом обществе он готов пойти на все: перешагнуть, "преступить" не только через судьбы других людей, но и через себя как "внутреннего" человека". Не таков индивидуализм Печорина. Герой полон действительно бунтарского неприятия всех устоев общества, в котором вынужден жить. Он меньше всего озабочен своим положением в нем. Больше того, по сути, он имеет, и легко мог бы иметь еще больше из того, чего так добивается Герман: он богат, знатен, перед ним открыты все двери высшего света, все дороги на пути к блестящей карьере, почестям. Он же все это отвергает как чисто внешнюю мишуру, недостойную живущих в нем устремлений к подлинной полноте жизни, которую он видит, по его словам, в "полноте и глубине чувств и мыслей", в обретении значительной жизненной цели. Свой сознательный индивидуализм он рассматривает как нечто вынужденное, поскольку пока не находит ему приемлемой для себя альтернативы.

Есть еще одна особенность в характере Печорина, которая заставляет во многом по-новому взглянуть на исповедуемый им индивидуализм. Одной из доминирующих внутренних потребностей героя является его ярко выраженное влечение к общению с людьми, что уже само по себе противоречит индивидуалистическим мировоззренческим установкам. В Печорине поражает постоянное любопытство к жизни, к миру, а главное — к людям.

Печорин, говорится в предисловии к роману, — тип "современного человека", каким автор "его понимает" и каким слишком часто встречал. [2, 6]

3. Cходство и различие образов Онегина и Печорина

Романы “Евгений Онегин” и “Герой нашего времени” написаны в разное время, и время действия этих произведений разное. Евгений жил в эпоху подъема национального и социального самосознания, вольнолюбивых настроений, тайных обществ, надежд на революционные преобразования. Григорий Печорин — герой эпохи безвременья, периода реакции, упадка общественной активности. Но проблематика обоих произведений одна — духовный кризис дворянской интеллигенции, критически воспринимающей действительность, однако не пытающейся изменить, усовершенствовать устройство общества. Интеллигенции, которая ограничивается пассивным протестом против бездуховности окружающего мира. Герои уходили в себя, бесцельно растрачивали свои силы, сознавали бессмысленность своего существования, но не обладали ни общественным темпераментом, ни социальными идеалами, ни способностью к самопожертвованию.

Онегин и Печорин воспитывались в одних условиях, с помощью модных французских гувернеров. Оба получили достаточно хорошее по тем временам образование, Онегин общается с Ленским, беседует на самые разнообразные темы, что говорит о его высокой образованности:

…Племен минувших договоры,

Плоды наук, добро и зло,

И предрассудки вековые,

И гроба тайны роковые,

Судьба и жизнь… [14, 72]

Печорин свободно обсуждает с доктором Вернером самые сложные проблемы современной науки, что свидетельствует о глубине его представлений о мире.

Параллелизм между Онегиным и Печориным очевиден до тривиальности, роман Лермонтова пересекается с пушкинским не только благодаря основным характерам — соотнесенность их поддерживается многочисленными реминисценциями.Можно было бы привести много соображений относительно отражения антитезы Онегин — Ленский в паре Печорин — Грушницкий (показательно, что еще в 1837 г. Лермонтов был склонен отождествлять Ленского с Пушкиным); о трансформации повествовательных принципов «Онегина» в системе «Героя нашего времени», обнаруживающей явственную преемственность между этими романами, и т. д. Однако для нас интересно, в первую очередь, не это, равно как и не объективные различия, между образами Онегина и Печорина, неоднократно рассматривавшиеся от Белинского и Ап. Григорьева до работ советских лермонтоведов. Интересно попытаться реконструировать на основании фигуры Печорина то, как Лермонтов интерпретировал онегинский тип, каким он видел Онегина.

Характерный для «Онегина» принцип самоосмысления героев сквозь призму литературных штампов активно применяется в «Герое нашего времени». Цель Грушницкого — «сделаться героем романа» [6, 94]; княжна Мери стремится «не выйти из принятой роли» [6, 96]; Вернер сообщает Печорину: «В ее воображении вы сделались героем романа в новом вкусе» [6, 99]. В «Онегине» литературное cамоосмысление — признак наивности, принадлежности к детскому и неистинному взгляду на жизнь. По мере духовного созревания герои освобождаются от литературных очков и в восьмой главе предстают уже не как литературные образы известных романов и поэм, а как люди, что гораздо серьезнее, глубже и трагичнее.

В «Герое нашего времени» расстановка акцентов иная. Герои вне литературной самокодировки, — персонажи типа Бэлы, Максима Максимовича или контрабандистов, — простые люди. Что касается персонажей противоположного ряда, то все они — и высокие, и низменные — кодируются литературной традицией. Разница лишь в том, что Грушницкий — это персонаж Марлинского в жизни, а Печорин кодирован онегинским типом.

В реалистическом тексте традиционно кодированный образ помещается в принципиально чуждое ему и как бы внелитературное пространство («гений, прикованный к канцелярскому столу»).[6, 82] Результатом этого оказывается смещение сюжетных ситуаций. Самоощущение героя оказывается в противоречии с теми окружающими его контекстами, которые задаются как адекватные действительности. Яркий пример такой трансформации образа — соотношение героя и сюжетных ситуаций в «Дон Кихоте». Заглавия типа «Рыцарь нашего времени» или «Герой нашего времени» включают читателя в такой же конфликт.

Печорин кодирован образом Онегина, но именно поэтому он не Онегин, а его интерпретация. Быть Онегиным — для Печорина роль. Онегин не «лишний человек» — само это определение, так же как герценовское «умная ненужность», [10, 93] появилось позже и является некоторой интерпретирующей проекцией Онегина. Онегин восьмой главы не мыслит себя литературным персонажем. А между тем, если политическая сущность «лишнего человека» была раскрыта Герценом, а социальная — Добролюбовым, то историческая психология этого типа неотделима от переживания себя как «героя романа», а своей жизни — как реализации некоторого сюжета. Такое самоопределение неизбежно ставит перед человеком вопрос о его «пятом акте» — апофеозе или гибели, завершающих пьесу жизни или ее человеческий роман. Тема гибели, конца, «пятого акта», финала своего романа становится одной из основных в психологическом самоопределении человека романтической эпохи. Как литературный персонаж «живет» ради финальной сцены или последнего возгласа, так человек романтической эпохи живет «ради конца». «Умрем, братцы, ах, как славно умрем!» — восклицал А. Одоевский, выходя 14 декабря 1825 г. на Сенатскую площадь. [9, 235]

Психология «лишнего человека» это психология человека, все жизненное амплуа которого было нацелено на гибель и который, тем не менее, не погиб. Романный сюжет застает «лишнего человека» после окончания пятого акта его жизненной пьесы, лишенного сценария дальнейшего поведения. Для поколения лермонтовской «Думы» понятие пятого акта еще наполнено исторически реальным содержанием — это 14 декабря. В дальнейшем оно превращается в условную точку сюжетного отсчета. Естественно, что деятельность после деятельности превращается в длящуюся бездеятельность. Лермонтов предельно ясно раскрыл связь несостоявшейся гибели и бесцельности дальнейшего существования, заставив Печорина в середине «Княжны Мери» проститься с жизнью, свести все счеты с ней и… не умереть. «И теперь чувствую, что мне еще долго жить» [2, 114]. Л. Н. Толстой в дальнейшем показал, как эта литературная ситуация становится программой реального поведения, повторно удваиваясь (романтический герой как некоторая программа поведения, реализуясь в реальных поступках русского дворянина, становится «лишним человеком»; в свою очередь, «лишний человек» становится, сделавшись фактом литературы, программой для поведения определенной части русских дворян. [13, 61]

III. "Евгений Онегин" и "Герой нашего времени" — лучшие художественные документы своей эпохи

Какой малый срок разделяет пушкинского Онегина и лермонтовского Печорина! Первая четверть и сороковые годы XIXвека. И все же это — две разные эпохи, разделенные незабываемым для русской истории событием — восстанием декабристов. Пушкин и Лермонтов сумели создать произведения, отражающие дух этих эпох, произведения, в которых затрагивались проблемы судьбы молодой дворянской интеллигенции, не умеющей найти применения своим силам

По словам Белинского, "Герой нашего времени" — это "грустная дума о нашем времени", а Печорин- "это герой нашего времени. Несходство их между собой гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою". [10, 156]

"Евгений Онегин " и "Герой нашего времени" — яркие художественные документы своей эпохи, а главные их герои олицетворяют для нас всю тщетность попыток жить в обществе и быть свободным от него.

Вывод

Итак, перед нами два героя, оба представители своего непростого времени. Замечательный критик В.Г. Белинский не ставил между ними знака "равно", но и большой пропасти между ними не видел.

Называя Печорина Онегиным своего времени, Белинский отдавал должное непревзойденной художественности пушкинского образа и вместе с тем полагал, что "Печорин выше Онегина по идее", хотя, словно приглушая некоторую категоричность этой оценки, добавлял: "Впрочем, это преимущество принадлежит нашему времени, а не Лермонтову". [10, 83] Начиная со 2 половины XIXвека за Печориным упрочилось определение "лишнего человека".

Глубинный смысл и характеристика типа "лишнего человека" для русского общества и русской литературы николаевской эпохи, вероятно, наиболее точно определил А.И.Герцен, хотя это определение и остается пока в "запасниках" литературоведения. Говоря о сущности Онегина и Печорина как "лишних людей" 1820-30-х годов, Герцен сделал замечательно глубокое наблюдение: "Печальный тип лишнего … человека — только потому, что он развился в человеке, являлся тогда не только в поэмах и романах, но на улицах и в гостиных, в деревнях и городах". [9, 169]

И все же при всей близости к Онегину Печорин, как герой своего времени, знаменует совершенно новый этап в развитии русского общества и русской литературы. Если в Онегине отражен мучительный, но во многом полустихийный процесс превращения аристократа, "денди" в человека, становления в нем личности, то в Печорине запечатлена трагедия уже сложившейся высокоразвитой личности, обреченной жить в дворянско-крепостническом обществе при самодержавном режиме.

Литература

Демин Н.А. Изучение творчества А.С.Пушкина в 8 классе. — Москва, "Просвещение", 1971
Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. – Москва: "Советская Россия", 1981
ЛермонтовМ.Ю. Сочинения. Москва, издательство "Правда", 1988
ПушкинА.С."Евгений Онегин", М.: Художественная литература, 1984
Удодов Б.Т. Роман М.Ю.Лермонтова "Герой нашего времени", Москва, "Просвещение", 1989
Мануйлов В.А. Роман М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени» Комментарий. – Ленинград: «Просвещение», 1975
Шаталов С.Е. Герои романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин». – М.: «Просвещение», 1986
Герштейн Э. «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова. – М.: Художественная литература, 1976
Лермонтовская энциклопедия — М.: Сов. энциклопедия, 1981
Белинский В. Г. Статьи о Пушкине, Лермонтове, Гоголе — М.: Просвещение, 1983
Висковатов П. А. Михаил Юрьевич Лермонтов: Жизнь и творчество -М.: Книга, 1989
Набоков В. В. Комментарии к "Евгению Онегину" Александра Пушкина — М.: НПК "Интелвак", 1999
Лотман Ю. М. Роман А.С. Пушкина "Евгений Онегин": Комментарий: Пособие для учителя. – Л.: Просвещение., 1980
Пушкин А. С. Избранное — М.: Просвещение, 1983
Бабаев Э. Г.Творчество А. С. Пушкина — М.: Изд-во МГУ, 1988.