Том і опівнічний сад - Сторінка 16

В свете уличного фонаря видно было, что Питер еще не спит, а смотрит на открытку от Тома, стоящую на каминной полке. Миссис Лонг тихонько ушла, но позже вернулась, а потом еще раз. К третьей попытке Питер уже уснул. Она вошла в детскую и постояла над спящим сыном. Ему явно что-то снилось, он улыбнулся, потом вздохнул. Вдруг на лице у мальчика появилось такое отсутствующее выражение, что мать наклонилась над ним, желая разбудить и позвать обратно, но так и не решилась.

Спускаясь вниз, миссис Лонг глянула в сад через маленькое окошко на лестничной площадке и увидела на яблоне торчащие доски — Питер строил домик. По сравнению с домом на Лестнице Иакова сделано было немного, хотя, конечно, миссис Лонг ни о чем таком даже не подозревала. Питер начал работу вслед за Томом, только попозже — для того, чтобы письмо было написано, доставлено, прочитано и сожжено, требуется время.

"Хетти очень старается, — писал Том. — Ей нравится, что мы строим дом на дереве". Том явно преуменьшил ее чувства — девочка была в полном восторге, он такого даже не ожидал. Прежде всего, в отличие от большого дома, она считала домик на дереве своим: в доме тети и кузенов ее терпели только из милости. А дом на дереве был ее собственный. Она притащила туда свой кукольный сервиз и даже кое-какие вещи, позаимствованные из большого дома. Том немного забеспокоился и велел ей угомониться.

Кроме того, дом на дереве стал любимым из ее потайных местечек.

— Его не найдешь, если не знаешь. Кузены о нем и не подозревают.

— А Авель видел, как он строится?

— Он ни разу не видел, как я несу доски, лезу на дерево или даже иду в этом направлении. Я была страшно осторожна.

— Я ни о чем таком даже не подумал, — признался Том, — но это неважно, меня он все равно не видит.

— Конечно, — согласилась Хетти, и они быстренько сменили тему — ссора из-за привидений еще была свежа в памяти.

Но как оказалось, Авель был прекрасно осведомлен о доме на дереве.

В тот день он закрывал сеткой клубничные грядки. Хетти и Том знали, где он, они всегда старались точно понять, где находится Авель и есть ли еще кто-нибудь в саду, прежде чем отправиться в древесный домик. И на этот раз они полезли на дерево, только убедившись, что больше никого нет, а Авель далеко.

Дом уже был готов, но Хетти никак не могла успокоиться.

— Все должно быть по-настоящему, нам нужны окна, а не просто щели в стенах. Два высоких прямоугольных окна.

— Слишком многого хочешь, — возмутился Том, и Хетти взялась за окна сама.

У нее получились скорее дыры с неровными краями, чем окна, но Хетти прилежно трудилась, заплетая ветки изнутри и снаружи, выравнивая и укрепляя края будущих окон.

Том ей не помогал, надеясь, что она скоро устанет и бросит свою затею — хотя, казалось, до этого еще далеко. Ему пришла в голову более интересная идея: пусть окна будут иллюминаторами, а он сам — капитаном корабля, плывущего по морю.

Хетти так и не удалось закончить окна. Что-то напевая себе под нос, она перебралась с одной ветки на другую и вдруг спросила:

— Том, тут сук с трещиной, он тебя выдерживал?

— Треснутый сук? Да, выдерживал.

Пение возобновилось, Хетти двинулась дальше, и Том не успел добавить, что он совсем другое дело, а ей он туда лезть не советует.

Он не видел, как это случилось. Наверно, ветка не выдержала даже легкого веса и сломалась. Он услышал сильный треск, девочка тихонько охнула от удивления и свалилась на землю.

Ее тонкий пронзительный плач разнесся по саду. Птицы метнулись во все стороны, рыжая белка застыла на ветке, а Авель… Авель швырнул на землю сетку и со всех ног бросился к дереву.

Том невесомо, легче чем кошка, спрыгнул с верхушки дерева и приземлился рядом с Хетти. Она лежала молча, неподвижно, одна нога подвернулась, задравшийся передник закрывал ей лицо. Там, где ткань касалась лба, расплывалось кровавое пятно.

Том беспомощно застыл возле нее, и тут налетел Авель. Садовник увидел кровь и громко застонал. Он схватил Хетти в охапку и понес к дому. Том поплелся следом.

Вдруг Авель резко остановился и оглянулся. Несмотря на безмерный ужас от всего происшедшего, Том понял — Авель смотрит прямо на него, а не сквозь него, как раньше. Более того, Авель заговорил с ним.

— Изыди! — прохрипел Авель.

Оба застыли и уставились друг на друга.

— Убирайся обратно в ад! Я знаю тебя! Я все время тебя видел, и лучше бы мне тебя не видеть, я слышал тебя, но лучше бы мне оглохнуть. Я знаю тебя и знаю, зачем ты явился!

Том пропустил всю речь мимо ушей, его волновало только одно — Авель его слышит и сможет ответить на вопрос.

— Ну, пожалуйста, Хетти жива или умерла?

— Да уж, ты не раз пытался ее убить, несчастную девочку без отца, без матери, без дома. Ничего у нее нет, только невинность против твоей порочности! А у тебя и луки, и стрелы, и ножи, и высокие деревья. Теперь я говорю тебе: изыди.

Том не ушел, конечно. Авель понес Хетти через лужайку, назад к дому, громко повторяя слова молитвы. Тому показалось, что эту же молитву Авель произнес, съев бутерброд с ветчиной: "За все благое благодарю Господа, Он хранит меня от дел диавольских, чтобы не было мне вреда". Голос Авеля дрожал, он спотыкался под тяжестью своей ноши, потому что все время оглядывался на Тома. Так он дошел до двери и перешагнул через порог. Дверь захлопнулась, и Том услышал, как засов встал на свое место.

И тут Том очнулся. Он со всего размаха стукнул по деревянной двери, но только разбил кулак. Напрасно он звал сначала Авеля, потом Хетти. Дверь оставалась запертой, и крики ни к чему не привели. Даже если Авель и Хетти его слышали, один не захотел его впустить, а другая не смогла.

Глава 17

В ПОИСКАХ ХЕТТИ

После первого приступа бешенства Том затих и, сдерживая рыдания, прислушался. Пробили старинные напольные часы, с лестницы донеслись голоса, торопливый шум шагов.

Отпереть дверь он не мог. Он устал, ни сил, ни воли протискиваться сквозь нее у него не осталось. Он отрезан от Хетти, отрезан от своей кровати в квартире Китсонов. Но о Хетти он беспокоился куда больше, чем о себе. Мальчик пересек лужайку и примостился под живой изгородью. Оставалось только ждать.

Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась, и появился Авель. Том бросился к нему.

— Авель, ради бога, как Хетти?

Том думал, что готов к чему угодно. Пусть Авель считает его демоном из Ада, принявшим облик мальчика, чтобы погубить Хетти. Если Авель действительно в это верит, он, конечно, должен ненавидеть, браниться, проклинать Тома, пытаться изгнать его с помощью заклинаний, молитв и Библии. Единственное, чего мальчик не предвидел — возврата к старому методу защиты. Авель снова отказывался видеть Тома.

— Авель! Авель! — взмолился Том. — Она жива? Она не умерла?

Глаза Авеля блеснули, он позволил себе увидеть Тома. На грязном лице мальчишки, который все утро лазил по деревьям, блестели две светлые полосы от глаз до подбородка — следы слез отчаяния. В общем, Том был ужасно похож на мальчика и совершенно не похож на демона, и Авель сдался. Он опять заговорил с Томом.

— Она жива.

Садовник снова отвел глаза. Глядя прямо перед собой, осторожно обошел Тома и направился к сараю с инструментами.

Он не закрыл дверь в дом — в эти летние дни она обычно стояла открытой. Первой мыслью Тома было бежать к дому — то ли к себе в спальню, то ли искать Хетти, он не успел додумать.

Решать ему не пришлось. На этот раз обстановка в прихожей и не думала таять. Чучела твердо стояли на своих местах и таращились на него стеклянными глазами сквозь стеклянные дверцы витрин. Он успел заметить, что ртуть в барометре доходит до отметки Великая Сушь. Все было твердым, четким и никуда не исчезало. Он подошел к часам. Стрелки указывали время — без одиннадцати минут пять. Несмотря на тревогу за Хетти, он задержался, чтобы снова взглянуть на ангела. Казалось бы — ничего нового, но цвета выглядели свежее. Он по-прежнему не знал, кем или чем был ангел, уверенно идущий по морю и по суше с книгой в руках, но чувствовал, что почти понимает значение картины. Ничего, в один прекрасный день, может, уже скоро, он все узнает.

Том отвернулся от часов, огляделся. Лестница была покрыта ковром, на каждой ступеньке он закреплялся блестящим латунным стержнем, приглашая с удобством подняться наверх.

Том шагнул было к лестнице, но задумался, что ему все-таки делать. Позади оставался сад, королевство Хетти, где они да Авель были единственными обитателями — хотя Авель и отказывался признать, что там была не только Хетти. А теперь он собирается идти в дом Мельбурнов. Тому показалось, что на него навалилась вся жизнь обитателей дома. Справа от лестницы он заметил ряд крючков, там висели пальто и плащи, шляпы и шапки Мельбурнов. Рядом стоял низкий шкаф — понятно, что для обуви, дверца была приоткрыта, и можно было разглядеть полки, заваленные ботинками, мужскими туфлями и женскими туфельками, тапочками, крагами, гетрами и болотными сапогами. Слева от Тома, напротив вешалки помещалась полка с двумя конторскими книгами в переплетах под мрамор, рядом стояла маленькая чернильница-непроливайка и лежала старомодная круглая счетная линейка черного дерева. Интересно, кому из Мельбурнов могло принадлежать это? Том заметил дверь, куда однажды входила Сюзанна с растопкой и спичками, оттуда доносились женские голоса. Слов он не слышал и не мог понять, кто именно разговаривает, но ему показалось, что один из голосов принадлежит Сюзанне.

Том почувствовал себя очень одиноко, он остался один среди чужих. Неизвестно, где Хетти, но больше всего Том боялся, что ее уже нет нигде. Конечно, Авель сказал: "Она жива", но это могло значить "Чуть жива" или "Пока жива, но долго не протянет". Раньше Том ухитрился убедить себя, что Хетти — привидение, но только сейчас он понял, что это значит — когда-то она должна была умереть. Привидениями становятся после смерти — получался замкнутый круг. Том совсем запутался.

Понадобилось немалое мужество, чтобы подойти к покрытой ковром лестнице и поставить ногу на нижнюю ступеньку. Возможно — хотя Том вовсе не был трусом — ему нужен был последний толчок, чтобы решиться. Тиканье часов за спиной, похожее на биение живого человеческого сердца, вселяло уверенность и напоминало о Хетти.