Том і опівнічний сад - Сторінка 8

В сад иногда приходят три мальчика, их зовут Хьюберт, Джеймс и Эдгар. Эдгару лет столько, сколько мне, но мне больше нравится Джеймс. А еще вокруг все время вьется девчонка, она совсем маленькая, ее зовут Хетти или что-то вроде того…"

Не отрываясь от книги, дядя сказал:

— Твой брат только что оправился от кори, незачем писать ему такие длинные письма. После кори больной должен быть особенно осторожен, чтобы не перетрудить глаза.

— Если письмо окажется слишком длинным, мама прочтет его Питеру вслух, — успокоила мужа тетя Гвен.

Том в тревоге написал вверху страницы огромными печатными буквами — ЛИЧНОЕ. Потом сложил письмо несколько раз и с обеих сторон добавил — ПИТЕРУ ЛИЧНО В РУКИ. Ему пришлось снова развернуть письмо, чтобы поставить подпись, о которой он в панике позабыл. Потом он засунул письмо в конверт, написал адрес и в левом верхнем углу добавил: ЧАСТНОЕ.

Он заметил, что дядюшка насмешливо поглядывает на него поверх книги. Тома это страшно разозлило; Он лизнул конверт, крепко прижал и поперек заклеенного клапана нарисовал длинного кота. Кот, как печать, охранял закрытый конверт. Под рисунком Том вывел три буквы — П. П. С.

Дядя Алан вынул бумажник:

— Вот тебе марка для твоего драгоценного письма.

Том сухо поблагодарил.

Закончив письмо, мальчик оказался не у дел. Он приготовился терпеливо ждать вечера. Бесполезно ложиться в постель пораньше, все равно, пока тетя с дядей не заснут, в сад пробраться не удастся.

Снова и снова Том перебирал подробности своих приключений. Он был на волосок от того, чтобы выдать тайну. К счастью, дядя с тетей только посмеялись над ним. Слушай они внимательно и с сочувствием, он бы попал в ловушку и все им рассказал. Они бы выпытали его тайну. И захотели бы пойти с ним в сад…

От этой мысли Том прямо задрожал.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогой? — забеспокоилась тетя Гвен.

— Да-да, спасибо, тетя.

Она все-таки засунула термометр ему в рот и заставила померить температуру.

— Ты дрожал, словно в лихорадке.

Том покачал головой.

— Надеюсь, это не корь, Том. Я за тебя беспокоюсь — заболеешь, придется остаться здесь еще на несколько недель, а не на десять дней, — и она вытащила термометр.

— Десять дней? — в ужасе повторил Том.

— Тебе, верно, страшно хочется вернуться домой. — Тетя Гвен была не против, чтобы племянник погостил подольше. Дядя Алан промолчал.

Только десять дней осталось! Только десять дней в саду!

— Мне кажется, у меня температура. Наверно, корь начинается. — Конечно, даже с корью он будет спускаться в сад каждую ночь. Сколько же недель можно будет здесь провести, если заболеть?

— Никогда не могу разглядеть ртуть, — пожаловалась тетя Гвен, снова и снова поворачивая термометр к свету. — Нет, Том, у тебя нет температуры, значит, нет и кори. Замечательно, скоро уже домой.

— Но…

— Что, Том?

Он не осмелился сказать — мне вдруг совсем расхотелось возвращаться домой. Больше всего на свете он мечтал остаться здесь навсегда и каждую ночь выходить в сад. Дом теперь казался таким далеким и туманным, даже Питер превратился в адресата писем, с которым никак не поиграешь. А тут, совсем рядом, три мальчика — Хьюберт, Джеймс и Эдгар, особенно Джеймс. И эта девчонка, хотя она просто девчонка. Как ее зовут? Хетти…

Глава 8

КУЗЕНЫ

Хьюбертом звали старшего из трех мальчишек, игравших в саду. По правде говоря, в письме к Питеру его стоило именовать скорее не мальчиком, а молодым человеком. На верхней губе Хьюберта уже виднелся пушок, и он то и дело с тревогой и надеждой пощупывал пробивающиеся усики. Ростом Хьюберт уже сравнялся со взрослым мужчиной, только в плечах и груди был еще узковат.

Джеймс и даже Эдгар были старше Тома. Джеймс говорил тихим, неуверенным баском. К ужасу Джеймса, голос его нередко срывался, издавая тонкие, скрипучие звуки. Тогда он останавливался посреди фразы и густо краснел, даже если вокруг никого, кроме братьев, не было.

Третий брат, Эдгар, обладатель пегих волос и карих в крапинку глаз, двигался с необычайной быстротой и все вокруг примечал. Он и говорил так же быстро. Тому Эдгар нравился меньше всех, хотя они были почти ровесниками.

Когда все трое вышли из дома, Том уже был в саду. Следом за ними появилась маленькая девочка в голубом переднике с оборками и длинными, до плеч, волосами. Она то шла за мальчиками по пятам, то кружила вокруг, забегая вперед, надеясь подслушать, о чем они говорят, — и весьма их тем раздражала. Настоящий "хвостик" — вот подходящее для нее слово. Братья обсуждали, как вечером пойдут охотиться на крыс — мельник попросил. Когда солнце зайдет, конечно. Берти Кодлинг пойдет, а может, даже Барти-младший. Надо взять с собой переносной фонарь и духовое ружье, какая жалость, что у них всего одно ружье, лучше бы по ружью каждому.

Спрятавшись поблизости, Том жадно слушал эти разговоры, а девчушка описывала круг за кругом.

— Бежим от Хетти, — внезапно выкрикнул Хьюберт и тут же помчался прочь, длинные ноги быстро несли его вперед. Джеймс рассмеялся и тоже ловко увернулся от девочки. Эдгар бросился вслед за братьями. Хетти, похоже, привыкла к подобным выходкам и поспешила вдогонку, но тут Эдгар повернулся и, размахнувшись, швырнул ей под ноги свой ореховый прутик. Он не попал, да и не старался попасть, но от неожиданности она споткнулась, упала лицом в траву и горько заплакала.

Джеймс услышал плач и вернулся, чтобы поднять девочку. Тряхнул ее разок, но довольно ласково, и сказал:

— Глупышка, просто глупышка, вот ты кто.

Том, по справедливости говоря, не видел тут ничего глупого, всякий споткнется, когда ему под ноги палку кинут.

— Что теперь тетя скажет? — рыдала Хетти, глядя на передничек, весь в зеленых пятнах от травы.

Джеймс попытался стряхнуть траву с передника, но это делу не помогло. Тут он вдруг потерял терпение.

— А чего ты свалилась? Под ноги надо глядеть! Некогда мне тут с тобой возиться, — и он в одно мгновение исчез за деревьями.

Хетти потащилась следом, все еще всхлипывая, но уже скорее по привычке. Она, что-то высматривая, тихонько кралась от дерева к дереву. Глаза девочки так и шныряли кругом, скоро она совсем перестала плакать, видно было — она прислушивается ко всем шорохам. Том понял, что Хетти большой мастер в этой игре, они не в первый раз от нее убегают, и она не в первый раз их отыскивает.

Том решил последовать за ней.

У пруда девочка наткнулась на садовника.

— Авель, а ты не видел кузена Джеймса и кузена Хьюберта? Эдгара я искать не собираюсь.

— Они здесь не пробегали, мисс Хетти. Опять затеяли играть с вами в прятки?

— Они со мной ни в какие другие игры не играют.

— Может, вам попроситься в следующий раз самой убежать и спрятаться, и пусть они вас ищут?

— От этого толку не будет, они быстрее меня бегают.

— Так пусть они вам фору дадут.

— Если бы мне только от них убежать, — хихикнула девочка, хвастливо вытягиваясь на носочках перед садовником. — Я бы уж спряталась, вовек не нашли. Я куда лучше них прячусь. Такие местечки знаю, кучу тайных местечек, и если затаюсь, меня не услышишь, не то что их. Если спрячусь, никто не догадается, что я в саду.

— Неужели? — восхитился садовник.

"Наверно, хочет ей приятное сделать", — подумал Том.

— Я всех вижу, а меня никто не видит, — совсем развеселилась девочка.

Тут сзади послышалось громкое "ку-ку". И Хетти, и Том обернулись. Из-за дерева выглянул Эдгар — приглашая продолжить игру.

Хотя она только что объявила, что не собирается искать Эдгара, Хетти тут же рванулась вслед за ним. Двое других тоже показались из укрытий. Все трое понеслись обратно к дому. Они бежали куда быстрее маленькой преследовательницы, да и Том остался далеко позади. Вскоре и Джеймс немного отстал от остальных. Джеймс ужасно нравился Тому, вот бы с ним подружиться — можно вместе по деревьям полазить или еще чем заняться. А вечером Джеймс собирается охотиться на крыс…

— Эй, Джеймс! — Том выбежал на лужайку и что было силы рванулся за мальчиком. — Эй, эй!

Он никогда раньше не кричал в саду. Какие-то птички испуганно вспорхнули с веток, но тот, кого он окликал, даже не обернулся. Том обогнал Джеймса, пробежал прямо перед ним, снова его окликнул — бесполезно, Джеймс не видел и не слышал невидимку. Тут Джеймс добежал до крыльца и ворвался в дом вслед за двумя другими.

Том страшно расстроился. Приятно оставаться невидимкой, пусть все они — служанка, суровая дама, садовник, маленькая девочка, даже Хьюберт (на вид такой ужасно взрослый) или Эдгар (противный все-таки мальчишка) — тебя не видят. Но не Джеймс, он бы стал отличным товарищем.

Из чистого упрямства Том медленно двинулся к дому и, как обычно, вошел внутрь. Раньше он сразу же поднимался на второй этаж, прямо в квартиру Китсонов, и отправлялся спать. Но на этот раз он решил дверь в сад не закрывать, Том уже знал, стоит закрыть дверь, больше в эту ночь в сад не попадешь, а очутишься в пустой прихожей поделенного на квартиры дома. На этот раз он надеялся оказаться в другом доме — доме с садом.

Поэтому он сразу, не закрывая двери, прошел в прихожую — мимо деревянных полок и барометра прямо к мраморной полке и витринам с чучелами зверей и птиц. Мальчик затаил дыхание, вдруг на этот раз удастся попасть в комнаты и посмотреть, что там.

Как ни быстро он пробирался по прихожей, где ему послышались (а может быть, почудились) голоса и смех трех мальчишек, как ни быстро он двигался, мебель еще быстрее растворялась в воздухе прямо перед глазами. Не успел он дойти до середины прихожей, как все исчезло, остались только высокие часы. Когда он добрался до подножия лестницы, вытертое ковровое покрытие было тем же самым, что каждый день видели дядя, тетя и все остальные обитатели дома. Эта лестница приведет его прямехонько в постель, и больше никуда.

— Проклятье! — воскликнул мальчик и обернулся к двери. Сад все еще был там. Стоило ему опять переступить порог и выйти из дома, как прихожая за спиной, ясное дело, снова стала наполняться мебелью и всем остальным. Полки, барометр, стеклянные витрины, подставка для зонтов, гонг и палочки для гонга были тут как тут. И, конечно же, старинные часы — они-то никогда не исчезали.

Тому стало ужасно досадно, но он решил не портить себе удовольствия и вернуться в сад.