Том і опівнічний сад - Сторінка 10

Дверь открылась, и дети спустились по ступенькам в темноту, где пахло ржавчиной и остывшей золой — погода стояла такая теплая, что печь, обогревавшую теплицу, давно не топили. На маленькой полке лежало несколько книжек, Хетти сказала, что это книги Авеля. Добраться до полки они не могли, но углядели, что верхней в стопке была Библия.

— Авель верит, что Библия выше всех книг, как королева выше всех людей в Англии. Поэтому Библия должна лежать сверху.

Они зашли в теплицу. Там росли кактусы, а из горшков, подвешенных под крышей, спускались стебли вьющихся растений. Кроме того, в теплице оказалось великое множество странных цветов, которым ни за что не выжить снаружи, но дышать в спертом воздухе теплицы было трудно. Хетти показала мальчику листья клещевины — Тома даже слегка затошнило при упоминании, что из нее делают касторку. Рядом росла стыдливая мимоза, такая чувствительная, что при малейшем прикосновении пальцев поникала и складывала перистые листочки. Мимоза оказалась настолько чуткой, что ощущала даже прикосновение пальцев Тома. Он пришел в полный восторг и пытался потрогать каждую веточку, которая покорно и безвольно поникала от его прикосновений.

Потом они пробрались к прудику, решив понаблюдать за золотыми рыбками — а еще лучше поймать парочку. Хетти закатала рукав, Том прижал ладонь к тыльной стороне ее руки, их пальцы соприкоснулись. Они опустили эту общую руку в воду и принялись охотиться за рыбками. Сам Том ничего сделать не мог, но когда рыбка почти заплыла в ладошку Хетти, Тому показалось, что это его собственная ладонь.

Хетти повела Тома обратно к теплице показать разноцветные стеклышки, окаймляющие простое стекло в верхней половине двери. Сквозь каждое стеклышко сад смотрелся совершенно по-новому. Сквозь зеленое стекло Том увидел зеленые цветы под зеленым небом. Даже красные герани казались темно-зелеными, почти черными. Красное стекло окрасило сад красноватым светом, словно они плотно зажмурили глаза. Фиолетовое стекло наделило сад опасными тенями наступающей ночи. Желтое стекло утопило весь сад в лимонаде. В каждом из четырех углов рамки был квадрат прозрачного стекла с выгравированной на нем звездой.

— А теперь вот через это… — скомандовала Хетти. Они прищурились и посмотрели сквозь стекло с гравировкой.

— Через звезду ничего не видно, — пожаловался Том.

— Иногда мне кажется, это мое самое любимое стекло. Смотришь сквозь него и ничего не видишь. Тогда легко представить, что сада вовсе нет, только он все равно есть и ждет тебя.

Они вышли обратно в сад, и Хетти принялась рассказывать Тому про тисы у лужайки. То дерево, на котором она заметила его из окна, называлось Маттерхорн, как вершина в Альпах. Соседнее дерево носило название Дозорной Башни. Третье высокое дерево прозвали Лестницей Иакова. Еще одному дали прозвище Каверза, потому что на него было особенно трудно забраться — ствол совсем гладкий. И Хьюберт, и Джеймс, и Эдгар забирались на Каверзу, но у Хетти ни разу не получалось. ("Принцесса, не принцесса, это еще неизвестно, зато я на любое дерево залезу", — гордо подумал Том.)

Кое-каким рассказам Хетти Том поверил не вполне. Они остановились у большого куста, и Хетти заявила:

— Это Неопалимая Купина.

Девочка сорвала листок, растерла между пальцами и сунула Тому под нос. Том почти не почувствовал запаха.

— Она же должна пахнуть паленым, — недоверчиво покачал головой мальчик.

— Нет, Джеймс говорит, что она пахнет вербеной и лимоном.

— А почему ее тогда называют Неопалимой Купиной?

— Говорят, что если выйти в сад в Иванову ночь и поджечь одну ветку, весь куст вспыхнет.

— А откуда ты знаешь, кто-нибудь пытался поджечь?

— Нет, конечно. В саду только один такой куст, мы же не хотим, чтобы он сгорел дотла.

— А-а-а, — Тому очень хотелось верить.

Хетти шепнула ему на ухо:

— Рассказать тебе секрет — самую настоящую тайну?

— Если хочешь.

— Этот куст вырос из отростка самой настоящей Неопалимой Купины — той, что горела, когда Моисей на нее смотрел.

— Но это было ужасно давно, в Библии.

Хетти надулась:

— Больше тебе ни одного секрета не скажу!

Но она не в силах была устоять перед желанием все время рассказывать разные истории. Не только в первый день, но и потом секреты и тайны лились сплошным потоком, без остановки, словно Хетти боялась, что скоро лишится общества Тома. Когда они уставали играть в саду, Хетти отводила мальчика в беседку. Они поднимались по ступеням, девочка открывала дверь и вытаскивала два железных ажурных садовых стула, один себе, другой Тому. Они подолгу сидели на пороге, следя за золотыми рыбками в пруду, и Хетти говорила и говорила, ни на минуту не умолкая.

Однажды их заметил Эдгар. Они понятия не имели, что он стоит у беседки и слушает, пока внезапно не услышали его голос:

— Что ты там затеваешь, Хетти?

— Ничего не затеваю, кузен Эдгар.

— Ты битых пять минут разговариваешь сама с собой, произносишь речи, киваешь, слушаешь, а вокруг никого.

— Я не сама с собой разговариваю, я разговариваю с другом.

— И где же он?

— Вот тут, на стуле сидит.

Эдгар захохотал:

— Право же, кузина, люди могут подумать, что у тебя с головой не в порядке: сначала были эльфы — тоже полная глупость, а теперь ты принялась разговаривать с невидимками.

И он убежал, хохоча во все горло.

Хетти, дрожа всем телом, повернулась к Тому:

— Он точно пойдет и всем расскажет, надо мной будут смеяться, а тетя Грейс скажет, что это лишний раз доказывает — меня нельзя пускать в деревню к другим детям.

— Тогда зачем ты сказала Эдгару обо мне?

Она удивленно распахнула глаза:

— Говорить правду нужно всегда.

Часто, сидя в беседке, они наблюдали, как Авель работает в саду. Иногда он разгибал спину и поглядывал в сторону беседки. Тогда Хетти махала ему рукой с чисто королевской грацией.

— Такая печальная у Авеля история, — раз таинственно заметила девочка.

— Печальная?

— У него вся семья печальная. Только обещай никому никогда не рассказывать.

Том ничего не сказал, и Хетти продолжала:

— У него был единственный брат, и они вместе работали в поле, раньше, пока Авель не стал садовником. Брат ему страшно завидовал, и в один прекрасный день они — прямо в поле — подрались. Вернее, этот брат напал на Авеля, с оружием, ужасно опасным.

— И…?

— Он убил Авеля, понятно, почти убил. Столько кровищи было. Прямо все залило.

Долгое, ужасное молчание прервал вопрос Тома:

— А как звали брата Авеля?

— Не помню, совершенно не помню, — Хетти отвернулась и принялась разглядывать какую-то птичку.

— Его Каином звали, верно?

Хетти притворилась, что не слышит вопроса. Тома это ужасно разозлило, теперь она, как все остальные, опять его не замечает.

— Это история из Библии, про Каина и Авеля. Там Каин убил Авеля. Только вряд ли садовник Авель имеет какое-то отношение к Авелю из Библии — если не считать, что его в честь того Авеля назвали. В жизни не поверю, что у вашего Авеля есть брат, который пытался его убить.

— А если я тебе скажу, что мне об этом Сюзанна рассказала, а Сюзанна — его подружка? Или сам Авель рассказал — по секрету?

— Что-то мне кажется, ты байки сочиняешь, — Том постарался выбрать не слишком обидное слово. — Вот пойди прямо сейчас к Авелю и спроси его еще разок, есть у него брат, который пытался его убить.

— Никогда… ни за что… никогда больше ни одного секрета тебе не расскажу, — Хетти горько разрыдалась, но Том, наученный опытом, не слишком испугался. Она же не пошла к Авелю спрашивать про брата, значит, и ему не обязательно верить в эту кровавую историю. Теперь Том серьезно сомневался — может, и сама Хетти вовсе не принцесса.

Одно правда — этот сад что-то вроде ее королевства.

Глава 11

РЕКА, ТЕКУЩАЯ К МОРЮ

"Я кучу всего хотел спросить у Хетти про сад, но как-то позабыл", — писал Том Питеру.

Он все время забывал спросить. Днем, в квартире Китсонов, он думал только про сад и сам себя изумленно спрашивал: откуда он взялся, что все это означает? Ему ужасно хотелось задать Хетти парочку коварных вопросов, пусть ответит прямо, без увиливания. Но каждую ночь он забывал про долг сыщика и снова становился мальчиком в чудесном саду, где ждала его Хетти, девочка, с которой так хорошо играть.

Столько там было разных занятий! Они собирались построить дом на дереве — на одном из тисов — как только Хетти найдет несколько подходящих досок. А пока оставалась стрельба из лука.

Хетти всегда мечтала поиграть с Хьюбертом, Джеймсом и Эдгаром в лесных стрелков и научиться стрелять из лука.

— Ну и что тебе мешает? — спросил Том.

— Они говорят, я слишком мала, а когда буду постарше, они уже вырастут из таких игр.

— Ну так играй сама, возьми и сделай себе лук. И стрелы.

— Ничего не получится. Нет, как сделать стрелы, я знаю, мне Джеймс показал, проще простого, но лук я не сумею.

Том велел Хетти найти острый ножик. Она пробралась в дом и вынесла кухонный нож, спрятав его под передник. Под руководством мальчика она отрезала подходящую тисовую ветку. Конечно, неплохо бы дать ей полежать и подсохнуть, но что поделаешь. Хетти немного подровняла ветку и вырезала с обоих концов круглые ложбинки для тетивы. Сначала она ужасно неуклюже орудовала ножом, и Тому даже пришлось ей объяснять, что режут всегда от себя, а не на себя, чтобы не порезаться.

Наконец палка была готова, но оказалось, что у Хетти не хватает сил ее согнуть. Том ничем помочь не мог, и девочке в конце концов пришлось просить помощи у Авеля.

Прежде чем согнуть палку, Авель внимательно ее осмотрел:

— Вы сами ее вырезали, мисс Хетти?

— Да, сама, Авель.

— А кто вас научил орудовать ножом?

— Так, один человек.

— Ну и ну, как бы он вас чему дурному не научил. Смотрите, не попадите в беду.

— В беду?

— Вот именно, мисс Хетти, — Авель пристально поглядел на девочку, а Том, стоявший поодаль, не мог понять, чего они копаются. Потом Авель все же натянул тетиву.

Стрелы пошли легче, Хетти и вправду знала, как их мастерить. На старых кустах орешника она выискивала прямые, без сучков веточки. Один конец ореховой палочки надо было ровно обрезать и прорезать в нем щелку — для тетивы. Другой конец заострить и нацепить на него короткий кусочек бузинной ветки. Кузены всегда делали наконечники из обрубков веток бузины — нужно просто протолкнуть кончик стрелы в рыхлую сердцевину, и он там застрянет.

Том настаивал на оперении для стрел, но Хетти не терпелось попробовать их в деле, и мальчик сдался.